На экраны России наступает "Антихрист" — премьера

2 июля 2009 г. в 11:57

Теги :

"Антихрист" - фильм Ларса фон Триера, вызвавший трепет и гнев кинематографической общественности от Сены до Москвы-реки. Сначала "Антихрист" наделал шуму в Канне и в Париже, доведя до истерики киносообщество, потом похожая ситуация повторилась на Московском фестивале, пишет сегодня Коммерсантъ. Публика у нас стала особенно чувствительной ко всему, что связано с религией: уже на фильме Александра Прошкина "Чудо" в момент, когда из рук застывшей богохульницы попытались изъять икону, в зале был зафиксирован нервический припадок. А будучи наслышан об истязаемых гениталиях и просверленных конечностях у Триера, народ загодя готовился к худшему.

Особенно впечатлительными оказались режиссеры среднего и старшего поколения; солидные мужи, преподающие во ВГИКе и вещающие по ТВ, требовали привлечь Триера к психиатрической экспертизе, сравнивали его с Гитлером и устраивали дознание, кто это протащил "сатанинский" фильм на ММКФ. Трепещи, Триер, и радуйся, что ты не Ларс Иванович и живешь не в православной России, а в бусурманской Дании. Потому и можешь на вопрос, считаешь ли себя величайшим режиссером в мире, нагло отвечать: "Я уверен, все режиссеры так думают, просто не говорят об этом".

Если же подойти к "Антихристу" по-простому, то перед нашим взором развернется довольно понятная история войны, происходящей время от времени едва ли не в каждой семье, а иногда и превосходящей то, что показано в фильме, своей воинственной жестокостью. Причем слова и поступки могут ранить еще сильнее, чем колющие и режущие предметы, но если уж Триер решает прибегнуть к прямому удару, то бьет не в бровь, а в глаз, и преимущественно ниже пояса.

С самого начала он превращает пространство фильма в лабораторную студию, где двое супругов (Шарлотта Генсбур и Уиллем Дефо) демонстрируют все стадии деградации семьи. Сначала они расплачиваются потерей ребенка за свою сексуальную невоздержанность и легкомыслие. Спрятавшись от ужаса, случившегося в девственном лесу, они остаются наедине со своими первобытными инстинктами и фобиями: это и есть царство сатаны, природный хаос, тщетно тоскующий по божественному. В изображении этой тоски Триер достигает высокого трагизма, зато сцены, где герои калечат и уродуют друг друга, решены в духе постмодернистского триллера и после экспериментов мирового кинематографа с бензопилой и мясорубкой вряд ли способны восприниматься так уж всерьез. Хотя режиссер, которого еще в молодости иронически окрестили "Ларсом фон Триллером", и здесь находит способ проявить искусство манипуляции чувствами.

Если позволено дать добрый совет, следовало бы рекомендовать всем, кто отправляется на "Антихриста", отнестись к нему как к горькой комедии — своего рода комедии ошибок. В современном искусстве невозможна трагедия: она неизбежно превращается в трагифарс. Триер сам намекает на такой поворот темы, вводя мотив женщины-ведьмы, который только прямолинейные экуменисты могли воспринять буквально и выдать Триеру "антиприз" Каннского фестиваля за унижение женщины.

Когда на ММКФ показывали ретроспективу Марко Феррери, еще более явно восстановилась связь творчества Триера со всей традицией шестидесятников — не только, разумеется, российских. Обнажая греховную природу человека и одухотворяя его тоску о прекрасном, и Феррери, и Бертолуччи оппонировали католическому клерикализму. Клерикалы нашли тогда неожиданных союзников в лице Сергея Герасимова и других советских режиссеров-коммунистов. Когда "Последнее танго в Париже" привезли в Москву, итальянские гости были поражены, что искусство здесь судят с позиции деревенского священника. На дворе новый век, искусство ушло далеко вперед, а сознание кинематографических генералов осталось на том же уровне.