Культура

Главная – Культура – Сегодня исполнилось 16 лет со дня смерти писателя Виктора Астафьева

Сегодня исполнилось 16 лет со дня смерти писателя Виктора Астафьева

29 ноября 2017 г. в 16:21

Шеф-редактор: Игорь Клебанский

Сегодня в истории отечественной литературы печальный день: шестнадцать лет назад в Красноярске скончался великий советский и российский писатель Виктор Астафьев. Не ищите по поводу этой скорбной даты каких-либо передач на телевидении или заметок в российских средствах массовой информации. Их попросту нет (за исключением разве что постов в социальных сетях от имени тех людей, кто либо был лично знаком с этим человеком, либо преклоняется перед его замечательным творчество). Об этой траурной дате попросту забыли, причем почти все (даже в библиотеках нашей страны вряд ли найдется ныне выставка, посвященная творчеству Астафьева и приуроченная к шестнадцатилетию со дня его кончины). Однако читателям АН «Хакасия Информ» вспомнить об этом дне и этом человеке, как нам кажется, все-таки стоит…

Он написал прекрасные книги – о добре и зле, о войне и справедливости, о Сибири и собственном детстве. Над его «Последним поклоном» еще долго будут плакать люди, потерявшие своих родственников и не успевшие сказать им что-то важное еще при их жизни…

А напоследок нам хотелось бы привести несколько строк из его письма, написанного 9 марта 1987 года в Красноярске – писатель, жизнь которого перешагнула шестидесятилетний рубеж, почему-то решил сделать из этого письма некоего рода завещание…

«…Настала пора подумать о будущем и дать последние советы и распоряжения относительно себя».

«Прошу похоронить меня в ограде, где я указал. (Через несколько месяцев, после смерти дочери Ирины, Виктор Астафьев исправил - в одной ограде с дочерью Ириной в лесу). На сельском закрытом кладбище меня хоронить не надо - толпа любопытных разрушит старое кладбище и затопчет прах моих дорогих односельчан и родственников. Довольно и того, что мы при жизни топчем друг дружку. На казенное же, городское кладбище я не хочу, оно чужое, как чужим всегда был мне современный город и все в нем, чужое моему сердцу. И выносить прошу обязательно из деревенского моего дома, открыв ненадолго ворота в родном бабушкином дворе. Прочтите молитву, кто помнит и знает их и чьи чувства не осквернены богохульством. Соседей попрошу не отказать в этой моей просьбе - мало чего осталось от бабушкиного дома и подворья, а Овсянка была и пусть навеки останется во мне и со мной. Если вам и властям захочется, чтоб мой деревенский дом сохранился и сделался чем-то вроде пристанища Василия Макаровича Шукшина в Сростках, помогите».

«Пока я буду с вами, пусть играет музыка (...), и прежде всего пусть звучит "Реквием" Верди со старой, мною заигранной пластинки в исполнении артистов театра Ла Скала и оркестра под управлением Тосканини, 8-я неоконченная симфония Шуберта, его же "Аве Мария", мелодии Глюка и сонаты Моцарта и Альбинони. Всю прекрасную музыку мне хотелось бы взять с собою и с вами оставить только все прекрасное, а главное - надежды на будущую жизнь.

Хочу, чтобы кто-нибудь из внуков работал на природе и для природы - в Овсянке открывается школа-лесничество. (...) Не хочу, чтоб хоть один пошел по моим стопам и сделался писателем или артистом. Бесполезное, проклятое занятие! Приводящее человека к полному разочарованию во всем».

«Не доходите до безобразия и потери облика - горюйте достойно и не допускайте недостойных, словоблудных речей надо мною. Коли нечего сказать из сердца - лучше промолчите, поскорбите в себе и не гневите Бога, которого мы и без того прогневили своими делами и пустомельством до того, что нас жестоко наказывают небеса.(...)

Не допускайте в переиздания то, чего я сам не включил при жизни в свои книги - там и без того сырья много. И все, что в столе и на полках незаконченное, тоже печатать не надо. Наследство - не барахолка для распродажи. Кому любопытно из близких - пусть роются в бумагах и письмах, но только воистину близким, а не браконьерам должен быть доступ к моим бумагам и письмам ко мне».

«…Как жалко, что, лишенный веры в Бога, я уже не смог ее вернуть себе до конца. Безверие много наделало и еще наделает бед нашему народу. Но для меня всегда был и остается один непоколебимый Бог и вера в него - совесть!»..